«...шестидесятитысячный лошадинный корпус...» ©

Всплакнув над участью несчастного маркиза Коленкура, тырящего стратегический мешок угля, зададимся вопросом, а была ли должным образом подкована на зимний манер русская иррегулярная конница, казацкие и башкирские полки, зимой 1812 года гнавшие неподкованную Великую армию? Впрочем, К.А. Пензева, автора книги «Царь Батый», такие мелочи решительно не интересуют.

Предположим супостат Батый вторгся  в Русские земли с тридцатитысячным
кавалерийским корпусом. ... Если батыевцы шли хотя бы о «двуконь» — это шестьдесят тысяч лошадей, двести сорок тысяч подков и 1920000 подковных гвоздей.

Допустим, что Батый привёл 30 тысяч воинов и 60 тысяч подкованных (далеко не факт) лошадей, пленных кузнецов работать не заставлял (не факт), лошадей у местных жителей не реквизировал (и это тоже не факт). Что в результате получается?

Для изготовления комплекта подков и гвоздей и подковки лошади требуется не менее трех часов работы.

Любопытно, откуда такая цифра?
А не уменьшится ли она, если у кузнеца уже есть готовые гвозди и заготовки для подков? Или монголы возили в поход на вьючных лошадях исключительно патроны для лука, смену белья и зубную щётку?

Шестьдесят тысяч лошадей требуют не менее ста восьмидесяти тысяч часов работы. Если кузнец работает двенадцать часов в день, то за день он подкует только четыре лошади. За месяц, работая без отдыха — около 120 лошадей. Чтобы за месяц подковать шестидесятитысячный лошадинный корпус требуется не менее 500 кузнецов и еще столько же подручных.

«Полторы курицы за полтора дня снесут полтора яйца. Сколько яиц снесут шесть куриц за девять дней?»
По рекомендациям специалистов, кстати говоря, упомянутым на предыдущей, 74 странице «Царя Батыя», монголам следовало подковывать лошадей раз в месяц-полтора. Почему же тогда на странице 75 сказано, что всех лошадей в армии нужно было перековать именно за месяц, а не за полтора?
Тем более, что месяц-полтора — это теоретический оптимум. В полевых условиях, думаю, лошадей (тех, которых ковали) перековывали по мере надобности, т.е., в среднем никак не чаще раза в полтора месяца, а возможно, и реже.

Т.е. пятьсот кузниц, что называется, вынь да поставь.

Только что мы сократили потребное для тридцатитысячной армии число кузнецов в полтора раза, просто уточнив период перековки. Сейчас попробуем урезать число кузниц. По мнению автора, каждая кузница — это один кузнец и один подмастерье. А теперь добавим каждому кузнецу ещё одного подмастерья, который к лошадям и не подходит, зато целыми днями, скажем, куёт гвозди. Квалифицированный специалист не будет тратить время на простую работу, и число лошадей, подкованных одним кузнецом, вырастет, а следовательно, число потребных кузниц уменьшится. Это предположение взято с потолка, конечно. Но в этом оно ничем не отличается от предположений автора.

Много это или мало — пятьсот кузниц? Сведения по XIII веку найти сложно, но по более позднему времени информация будет следующей. По словам историка  И.А. Кирьянова: «Мурашкино было очень крупным населенным пунктом городского типа. По данным Писцовой книги 1624—1626 годов, в нем насчитывалось 400 тяглых дворов, 131 торговое  заведение, 5 харчевен, 15 кузниц,  несколько мельниц и две церкви. В книге упоминаются кузнецы, серебреники, кожевники, горшечники, рукавичники, красильники, сапожники и другие мастера  (всего 32 специальности), живущие в Мурашкине… Из Писцовой книги 1624-1626 годов, следует, что Мурашкино превосходило свой уездный город Курмыш по числу тяглых крестьянских дворов в десять раз» («Старинные крепости
Нижегородского Поволжья»).

«И что это значит для нас? — Абсолютно ничего!» — как говаривали персонажи Мела Брукса. Во-первых, всё, что можно узнать о кузницах из приведённого отрывка, это то, что в 1624 — 26 годах в Мурашкино на 1 кузницу в среднем приходилось 27 тяглых дворов. Как велики были кузницы, сколько народу проживало в тяглых дворах, мы не знаем. Как эта средняя температура по больнице относится к армии Батыя — неясно.
Во-вторых, сравнивать армию и мирный город как-то не совсем правильно. Разные функции, разные потребности, разная инфраструктура...

Таким образом, в достаточно крупном русском городе, в 1625 году, насчитывается 15 кузниц.

В работе И.А. Кирьянова, процитированной автором, сказано, напомню: «очень крупным населенным пунктом городского типа». Это и «крупный город» не совсем одно и то же, не так ли? Например, если верить Вики, скажем, самый крупный посёлок городского типа в современной России насчитывает около 37 тысяч жителей. Следовательно, по логике автора, сорокатысячный город  сейчас считается крупным? Я, конечно, понимаю, что «населённый пункт городского типа» в исследовании о XVII веке и современный пгт несколько разные вещи. Но так или иначе, не всё то «город», что «городского типа»...

Пятьсот кузниц соответствуют тридцати трем крупным городам образца 1625 года. Такого ресурса у Батыя в 1237 году не было совершенно точно.

И кузниц не пятьсот, и город не крупный, и про ресурс неправда. Или империя, покорившая немалую часть Евразии, не располагала ресурсами тридцати трёх крупных деревень?
Кстати, про крупные города. Тылы, Евразия... Зачем Батыю было ходить за кузнецами так далеко? В уже упоминавшейся мною книге Д. Хрусталёва «Русь от нашествия до ига», сказано:

Можно предположить, что многие города сами открыли свои ворота, отчего захватчики не подвергали их разграб­лению, а  количество убийств было невелико и ограничива­лось административной верхушкой. Так, о Ростове это сле­дует говорить со всей определенностью. Ростов упомянут среди других  объектов  татарского «пленения», но после битвы на р. Сить именно туда вывозят тело павшего князя Василько и его встречает «множество народа». При этом ростовский летописец, которым мы пользуемся, содержит в  себе  текст,  составленный современником тех  событий, о присутствии монголов в городе даже не сообщает. А соз­дание самого летописного свода, чье составление стало возможным  в 1239 г.,  говорит о том, что захватчики не на­несли городу  значительного материального урона и по­терь в населении. Об Угличе местный уездный учи­тель Ф. Х. Киссель в 1844 г. опубликовал даже «подробно­сти сдачи»  города монголам, основываясь на некоей «древ­ней угличской летописи»,  что, конечно, не может быть признано полноценным свидетельством, но демонстрирует устойчивую местную традицию, согласно которой город из­бежал штурма.

И далее:

... обращает на себя внимание также неожиданное административное из­менение во Владимирской земле... Речь идет о разделении Ростово-Суздаль­ской волости. Столетнее единство неожиданно было нарушено в  марте 1238  г., когда, казалось бы, соседская консолидация была единственным средством против навис­шей угрозы порабощения. Однако общины Суздаля и Рос­това решили иначе. В  чем же  причина  таких  действий? По­лагаем, что отношение к  «татарам» играло здесь не последнюю роль. Ведь судьбы городов отличались диамет­рально. Суздаль  подвергся самому жестокому разгрому 5-6 февраля 1238 г.,  а Ростов умудрился  уберечься и за­ключить некое соглашение с интервентами. Насколько в этом договоре учитывались интересы разоренного Сузда­ля - неизвестно. Примечательно, что позднее, когда Яро­слав стал наводить в земле порядок после ухода монголов, его брат Святослав получил во владение только Суздаль, а Ростов сохранили за собой Васильковичи - Борис и Глеб. Возможно, позиция ростовчан во время нашест­вия  была слишком необычной, чем вызвала возмущение даже со стороны своего верного и многолетнего сателлита. Уцелевшие суздальцы предпочли отмежеваться от благопо­лучных соседей, и именно после событий на Сити, высту­пивших  жестким  репером в действиях  захватчиков на севе­ро-востоке Руси.

Вот она и база. Вот они и кузницы. Не думаю, что Ростов был единственным городом, который предпочёл договориться.

Если принять численность экспедиционного корпуса моголов в 120-140 тыс. бойцов, вторгшихся о «двуконь», то для того, чтобы подковать 240-280 тыс. лошадей требуется от 960 до 1120 тонн железа. Если  учесть, что степняк не ходил  в поход без двух  заводных лошадей (одной вьючной, одной сменной), то в этом случае железа потребовалось бы от 1440 до 1680  тонн.

А если посчитать одну лошадь за 400 килограммов, а одного кочевника за 60 (это анекдотический минимум), то получим 151 тысячу тонн живого веса. Не могло бы такое количество биомассы куда-то вторгнуться, все бы под собственной тяжестью к центру Земли провалились!

Чтобы, в течении месяца, подковать лошадей для 140 тыс. бойцов, идущих на Русь о «треконь», потребовалось бы минимум 3500 кузниц, что составляло бы возможности 233 крупных русских городов XVII  века.

И из этого блестящий вывод:

Следовательно, цифры того же, упомянутого выше, В.В. Каргалова взяты с потолка, а страсти описываемого им Батыевского «нашествия» есть плод могучего воображения.

Перевод на русский язык: если Каргалов преувеличил про 140 тысяч воинов, значит, монголы Батыя не резали, не жгли и не грабили!
В общем, на этот раз и подковы не помогли ниспровергателям «мифа про иго». Оказались не учтены ни запасы подков, с которыми монголы пустились в путь, ни местные кузнецы, ни местные кузницы, ни местное конское поголовье, ни организация работ в кузницах, ни сроки перековки, ни неподкованная часть монгольских лошадей. А тридцать три посёлка городского типа, обладающие ресурсами большими, чем вся Монгольская империя, расстроили настолько, что нет другого выхода, кроме как сходить и выпить триста капель эфирной валерьянки.